Page 88 - М&Мm

на плите в полумраке стояло безмолвно
около десятка потухших примусов.
Один лунный луч, просочившись сквозь
пыльное, годами не вытираемое окно,
скупо освещал тот угол, где в пыли и
паутине висела забытая икона, из-за
киота которой высовывались концы двух
венчальных свечей.
Под большой иконой висела пришпи-
ленная маленькая – бумажная.
Никому не известно, какая тут мысль
овладела Иваном, но только, прежде чем
выбежать на черный ход, он присвоил
одну из этих свечей, а также и бумажную
иконку.
Вместе с этими предметами он покинул
неизвестную квартиру, что-то бормоча,
конфузясь при мысли о том, что он
только что пережил в ванной, невольно
стараясь угадать, кто бы был этот наглый
Кирюшка и не ему ли принадлежит про-
тивная шапка с ушами.
В пустынном безотрадном переулке поэт
оглянулся, ища беглеца, но того нигде не
было. Тогда Иван твердо сказал самому
себе:
– Ну конечно, он на Москве-реке! Вперед!
Следовало бы, пожалуй, спросить Ивана
Николаевича, почему он полагает, что
профессор именно на Москве-реке, а не
где-нибудь в другом месте. Да горе в том,
что спросить-то было некому.
Омерзительный переулок был совер-
шенно пуст.

-88-