Page 326 - М&Мm

пиджака, стала трясти бухгалтера и
кричать:
– Слава богу! Нашелся хоть один храбрый!
Все разбежались, все предали! Идемте,
идемте к нему, я не знаю, что делать! – И,
продолжая рыдать, она потащила бух-
галтера в кабинет.
Попав в кабинет, бухгалтер первым
долгом уронил портфель, и все мысли в
его голове перевернулись кверху ногами.
И надо сказать, было от чего.
За огромным письменным столом с
массивной чернильницей сидел пустой
костюм и не обмакнутым в чернила
сухим пером водил по бумаге.
Костюм был при галстуке, из кармашка
костюма торчало самопишущее перо,
но над воротником не было ни шеи, ни
головы, равно как из манжет не выгля-
дывали кисти рук.
Костюм был погружен в работу и совер-
шенно не замечал той кутерьмы, что
царила кругом.
Услыхав, что кто-то вошел, костюм
откинулся в кресле, и над воротником
прозвучал хорошо знакомый бухгалтеру
голос Прохора Петровича:
– В чем дело? Ведь на дверях же написано,
что я не принимаю.
Красавица секретарь взвизгнула и, ломая
руки, вскричала:
– Вы видите? Видите?! Нету его! Нету!
Верните его, верните!

-326-