Page 48 - М&Мm

высказал величайший интерес к моим
мыслям, принял меня весьма радушно...
– Светильники зажег... – сквозь зубы в
тон арестанту проговорил Пилат, и глаза
его при этом мерцали.
– Да, – немного удивившись осведомлен-
ности прокуратора, продолжал Иешуа, –
попросил меня высказать свой взгляд на
государственную власть. Его этот вопрос
чрезвычайно интересовал.
– И что же ты сказал? – спросил Пилат,
– или ты ответишь, что ты забыл, что
говорил? – но в тоне Пилата была уже
безнадежность.
– В числе прочего я говорил, – расска-
зывал арестант, – что всякая власть
является насилием над людьми и что
настанет время, когда не будет власти ни
кесарей, ни какой-либо иной власти.
Человек перейдет в царство истины и
справедливости, где вообще не будет
надобна никакая власть.
– Далее!
– Далее ничего не было, – сказал аре-
стант, – тут вбежали люди, стали меня
вязать и повели в тюрьму.
Секретарь, стараясь не проронить ни
слова, быстро чертил на пергаменте
слова.
– На свете не было, нет и не будет никогда
более великой и прекрасной для людей
власти, чем власть императора Тиверия!
– сорванный и больной голос Пилата
разросся.
-48-