Page 49 - М&Мm

Прокуратор с ненавистью почему-то
глядел на секретаря и конвой.
– И не тебе, безумный преступник, рас-
суждать о ней! – тут Пилат вскричал:
– Вывести конвой с балкона! – и,
повернувшись к секретарю, добавил: –
Оставьте меня с преступником наедине,
здесь государственное дело.
Конвой поднял копья и, мерно стуча под-
кованными калигами, вышел с балкона в
сад, а за конвоем вышел и секретарь.
Молчание на балконе некоторое время
нарушала только песня воды в фонтане.
Пилат видел, как вздувалась над тру-
бочкой водяная тарелка, как отламы-
вались ее края, как падали струйками.
Первым заговорил арестант:
– Я вижу, что совершается какая-то беда
из-за того, что я говорил с этим юношей
из Кириафа. У меня, игемон, есть пред-
чувствие, что с ним случится несчастье,
и мне его очень жаль.
– Я думаю, – странно усмехнувшись,
ответил прокуратор, – что есть еще
кое-кто на свете, кого тебе следовало бы
пожалеть более, чем Иуду из Кириафа,
и кому придется гораздо хуже, чем
Иуде! Итак, Марк Крысобой, холодный и
убежденный палач, люди, которые, как
я вижу, – прокуратор указал на изуродо-
ванное лицо Иешуа, – тебя били за твои
проповеди, разбойники Дисмас и Гестас,
убившие со своими присными четырех

-49-