Page 57 - М&Мm
P. 57
Он тотчас постарался ее объяснить, и
объяснение было странное: показалось
смутно прокуратору, что он чего-то не
договорил с осужденным, а может быть,
чего-то не дослушал.
Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в
одно мгновение, как и прилетела.
Она улетела, а тоска осталась необъяс-
ненной, ибо не могла же ее объяснить
мелькнувшая как молния и тут же
погасшая какая-то короткая другая
мысль: «Бессмертие... пришло бес-
смертие...» Чье бессмертие пришло?
Этого не понял прокуратор, но мысль об
этом загадочном бессмертии заставила
его похолодеть на солнцепеке.
– Хорошо, – сказал Пилат, – да будет так.
Тут он оглянулся, окинул взором
видимый ему мир и удивился проис-
шедшей перемене.
Пропал отягощенный розами куст,
пропали кипарисы, окаймляющие
верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и
белая статуя в зелени, да и сама зелень.
Поплыла вместо этого всего какая-то
багровая гуща, в ней закачались водо-
росли и двинулись куда-то, а вместе
с ними двинулся и сам Пилат. Теперь
его уносил, удушая и обжигая, самый
страшный гнев, гнев бессилия.
– Тесно мне, – вымолвил Пилат, – тесно
мне!
-57-
